который понравится Люське и при этом будет готов жениться на ней. То есть требовался серьёзный кавалер. До тех пор, пока она будет искать такого жениха, её дочка, торгующая в киоске на рынке, станет передавать маме деньги на оплату квартиры и питание. Когда найдётся подходящий жених, готовый идти в ЗАГС, Люська попросит дочку, чтобы та сделала матери новый паспорт, который должны были передать знакомому в Москве и там проставить в паспорт въездную визу по гостевому приглашению. Когда же паспорт с визой передадут в Кёльн с оказией, незадачливая невеста сможет пойти в ЗАГС. В те времена в немецком посольстве делали визы через посредников от бюро путешествий и каких-то курьеров. Это позже стали вызывать каждого в посольство для персонального собеседования. А тогда и паспорт можно было заказать, и визу поставить заочно. Были бы деньги.
План был гениальным, из серии задумок Остапа Бендера. Всё сходилось. Логично и реально. Оставалось только жениха найти. И пойти в ЗАГС. Мы начали искать по новой. Люська чувствовала себя виноватой и обещала делать всё как я скажу. Она сдержала слово и ни разу не позвонила Дитмару. Он же время от времени звонил то мне, то её дочке в Россию, пытаясь выяснить, куда пропала любимая. Дитмар искренне надеялся, что она появится в его жизни снова. Похоже, он был действительно влюблён. Но не хотел ничего сделать, чтобы любимая женщина была с ним. Так тоже бывает.
Хотя Ленка с Рольфом вскоре сыграли свадьбу, Рольф продолжал какое-то время жить в своей старой квартире, так как его работа была рядом с домом. Поэтому Люське разрешили жить в Ленкиной квартире. Люськина дочка, торговавшая вместо матери в палатке на рынке, обещала наторговывать мамке на житьё в Кёльне. И, само собой, сделать новый паспорт, как будет найден жених.
Сначала дело шло ни шатко ни валко, хотя Люська и нравилась мужчинам. За время пребывания в Германии она поднаторела в немецком, что облегчило поиск. Знание немецкого, пусть и на примитивном уровне, плюс её внешние данные – сексуальные губы и длинные ноги – делали своё дело. Но по-крупному не клеилось у неё ни с кем. После очередного свидания она позвонила.
– Ну, рассказывай… Опять облом?
– Знаешь, всё бы ничего, приятный, симпатичный… но как-то по-идиотски похихикивал… Чистый придурок… Может, он того?
– Чего того? Психический?
– Ну да, нервный тик…
– Не знаю. В письме написано, что он старший бухгалтер в большой фирме, в его подчинении сорок человек. Разве дадут управлять коллективом придурку?
На Люську мой аргумент произвёл впечатление, и она дала «добро» на повторное рандеву. Во второй раз Курт вёл себя нормально. Похоже, в первый раз парня просто переклинило от неземной Люськиной красоты. Они начали встречаться. И уже во второй раз мужик был в полном адеквате.
Постепенно выяснилось, что Курт много лет прожил, как принято говорить в таком случае, в счастливом браке. Но случилось горе. Жена заболела «нехорошей» болезнью и слегла. Курт, как верный муж и порядочный человек, неустанно ухаживал за больной супругой три года. Но та всё же умерла, оставив вдовцу почти совершеннолетнюю дочь. История Курта трогала. И вместе с тем говорила о нём как о кавалере, на которого стоит сделать ставку. Известно, что мужчины, прожившие много лет в браке и оставшиеся одинокими в результате развода или смерти жены, быстро вступают в новый брак. Они не могут и не умеют жить по-другому. И мы совместными усилиями стали обрабатывать жениха.
Курт оказался не только порядочным, но и состоятельным, чего не пытался скрывать. У него был собственный дом, причём не в ряду с другими, а стоящий на отдельном участке. Владения окружал ухоженный участок с подстриженным зелёным газоном, как на картинке. Курт влюбился в Люську, прикипел к ней всем сердцем. Несмотря на то что жил он за городом и ездить было неблизко, регулярно – чуть ли не каждый день – приезжал после работы, чтобы увидеть своё сокровище. Они шли ужинать, потом прогуливались и нежно расставались у дверей Ленкиной квартиры.
Когда прошёл месяц таких прогулок и ужинов, Люська намекнула жениху, что пора бы и сблизиться. То есть переехать на его территорию. Он ей что-то объяснил, чего она в силу ещё не очень хороших познаний языка, не поняла. И попросила меня переговорить с Куртом.
– Понимаете, Люся же снимает жильё, почему бы вам не забрать её к себе? – задала я вопрос без обиняков, видя, что Курт реально зависим от Люськи.
Оказалось, он, конечно, хотел бы её забрать и сделал бы это давно, но дело в том, что не прошло и года, как он похоронил усопшую жену. И если он притащит в дом новую тётку, его не поймут и осудят родственники и соседи. Но самое ужасное – его затопчет ногами родная дочь. Девочка в семнадцать лет потеряла маму и не переживёт в доме другую женщину. Объяснение было более чем разумным и понятным.
– И как долго нужно ждать? – спросила я строго.
– Ну, ещё пару месяцев, может, два-три… Постараюсь скорее. Вы же понимаете, сам хочу…
Люська была готова ждать. Ей нравился Курт, нравилось его искреннее и доброе к ней отношение. Нравился его дом, куда украдкой, втайне от дочери, пока та в школе, он привозил её пару раз. Ей вообще нравилась такая жизнь… Она ничем не занималась, трындела с Ленкой на кухне, покуривая сигареты и попивая кофе. И три-четыре раза в неделю выходила из дома, чтобы поужинать с Карлом в приличном месте. Но Люське не нравилось платить за квартиру. Её запасы денег быстро иссякали, и снова нужно было придумывать пути переправы денежных средств от дочки через границу.
– Скажи ему, я согласна ждать, – попросила Люська. – Только мне за квартиру больше нечем платить…
Я рассказала Курту о Люськиной проблеме.
– Какая ерунда, конечно, я буду оплачивать… Сколько надо? – с готовностью отозвался жених.
Я объяснила Курту, что квартира снята на двоих, поэтому Люся должна переводить Лене свою часть… Курта не пришлось уговаривать, он сразу же принёс любимой требуемую сумму и пару сотенных накинул сверху на пропитание. Кроме ужинов же надо было ещё и завтракать, и обедать. Совестливый жених подумал и об этом. Ну чем не достойная партия?
– Да, совсем другое дело… Не то что Дитмар, – резюмировала я.
– Не сыпь соль на рану, – прошипела Люська.
Прошло ещё два месяца. Люська радовалась жизни и не спешила переезжать к жениху. Её всё устраивало. Но Курту, видимо, надоело выкладывать приличную сумму ни за что. Не глупость ли платить за квартиру в то время, когда есть дом? И не глупость ли платить за питание женщине, которую почти не видишь и не обладаешь ею даже в минимальных размерах? В очередной момент выплаты денег на Люськино содержание Курт сказал, чтобы она паковала чемоданы.
– Я готов, – вздохнув, сказал Карл. – Переезжай ко мне, все знают, что я решил жениться.
– И дочка?
– Да, и дочка…
И Люська переехала к Курту. Ещё раз переспросив его о готовности идти в ЗАГС, она с чистым сердцем позвонила дочери в Россию и заказала новый паспорт.
Готовый паспорт переправили в Москву, там за бешеные деньги какой-то посредник поставил визу в немецком посольстве и передал с нарочным в Германию. Люська с Куртом съездили в Карлсруэ, куда попал вожделенный документ. И вот, наконец, дело было сделано. Паспорт с визой был в Германии. Дома Курт внимательно рассмотрел паспорт и увидел, что виза проставлена аж на три месяца вперёд, а прошло всего ничего – пара дней с момента выдачи.
– Смотри-ка, а виза у тебя теперь есть – и ещё почти три месяца! – возликовал Курт, почему-то решивший оттянуть радостный момент вступления в законный брак с Люськой.
– Что значит «ещё три месяца»? – возмутилась невеста.
– Ну, мы можем подать заявление через три месяца. Ты же тут легально находишься. А когда подадим, тогда тебе ещё продлят…
– Грамотный… – тяжело вздохнула Люська.
В паспорте хоть и была настоящая, не липовая виза из немецкого посольства, но не было штампов о пересечении границы. Тот, кто привёз документ, не мог дать проштамповать его немецкому погранцу – типа, «женчина» вышла
